Джон Хьюз изменился в лице. Уже много лет никто не позволял себе вести с ним диалог в подобном тоне. Взяв несколько секунд на размышление, управляющий снял шляпу, протер платком пот со лба и, обернувшись в пол оборота к капитану, нехотя стал отвечать:

– Со вчерашнего вечера стало понятно, что дело пошло, как это у вас говорят, наперекосяк. Процесс в домне поддерживать стало всё труднее. Воздуходувную машину мы включили двадцатого. В итоге получено насколько десятков пудов чугуна.

– Ужасного качества, – заметил Лузгин.

Не обращая внимания на ремарку капитана, Хьюз продолжил:

– После вашего прибытия состояние домны только ухудшалось, и я не могу понять, в чём дело. Возможно, качество руды.

– А что мастера говорят?

– Вильямс утверждает, что у него к руде претензий нет. Нил криком кричит, что шихта идеальная.

– Руду отдавали в департамент на исследование?

– Нет. Я своим специалистам доверяю.

– Похвально, конечно, мистер Хьюз… Капитан разве может в плавание уходить, если экипажу не доверяет? Только где они, эти ваши мастера… – Лузгин говорил спокойно, будто подводил управляющего к какой-то мысли. – Вот этот Вильямс ваш. Уверены, что вы его хорошо знаете? Расскажите, что он за человек.

– Господин капитан… – мистер Хьюз решил не обострять больше отношения с адъютантом, тем более, что тот вел разговор в доброжелательной манере. – Эд Вильямс – проверенный человек. Я с ним проработал много лет. Да, у него взрывной характер, но где вы видели в наших краях других мужчин?

– Он вам предан, как считаете?

– Был один случай в Мильволе… Как-то супруга моя попросила показать ей паровую машину. Мы только её собрали. Так вот, Эд ей машину и показывал. О, восхищению моей жены не было предела! Её можно понять – светская жизнь в наших местах не бьёт фонтаном, все больше скучные благотворительные вечера в обществе одних и тех же леди с каменными лицами… Так вот, Эд после того экскурса догнал нас уже возле экипажа и вернул ей брошь, которая случайно отстегнулась. Потом оказалось, что он заметил, как один рабочий, из новых, её подобрал с пола и засунул себе в карман. Чтобы не травмировать тонкую женскую натуру моей супруги, Вильямс сначала учтиво её проводил за ворота цеха, а потом только пустил в ход кулаки. Новичок этот не хотел признаваться в находке. Эду пять минут понадобилось, чтобы восстановить справедливость, а ведь мог отобрать и сам припрятать. На полгода безбедной жизни хватило бы.

– Вы говорите, кулаки – его излюбленный аргумент? – акцентировал внимание Лузгин. – А мог бы он убить? Ну, может не обязательно кулаком. Шнуром, к примеру, задушить?

Капитан пристально посмотрел на управляющего. Даже самые хладнокровные и подготовленные собеседники при постановке вопроса неожиданно, в лоб, дают едва заметную слабину, которую порой невозможно определить. Дрогнувший уголок рта или на секунду отведенный в сторону взгляд, характерные движения рук, рефлекторно маскирующие внезапно возникшее нервное напряжение – Лузгин знал множество симптомов, выдающих лжецов.

– Почему именно шнуром? – удивление Хьюза было настолько искренним, что адъютант восхитился его умению держать себя в руках.

– Мистер Хьюз, я правильно понял вас? Вы поражены избранным орудием, а не тем фактом, что Эд Вильямс способен пойти на убийство. Тогда картина складывается не самая лучшая…

– Папа Пий IX отлучит от церкви любого дуэлянта. Только этот факт сдерживает меня от сатисфакции[32]! – мистер Хьюз теперь вид имел гневный и вместе с тем – озадаченный.

– Да, господин управляющий. Вижу, вы готовились к поездке в Россию. Папа римский издал этот указ в октябре 1869 года. Вы в пути были. И потом, какие из англичан дуэлянты? Попробую прояснить ситуацию, господин управляющий, – Лузгин привычным движением перекинул трость из одной руки в другую.

– Сегодня похоронили вашего каталя, погибшего в колодце. Я бы хотел убедиться сначала, что исчезновение мастера Вильямса и эта смерть – простое совпадение. Представьте себе, мистер Хьюз, с недавних пор я вам даже симпатизирую, наблюдая упорство, с которым вы преодолеваете трудности, поэтому я не хотел бы разочаровываться.

– Почему это вы решили, что Эд исчез? – возмутился управляющий.

– Где же должен быть опытный мастер, когда дело его жизни, дело жизни его шефа катится к чёрту? Вы ведь сами возмутились, что его нет возле домны. И судя по постановке вопроса, уже долгое время нет.

– Вы ищете в тёмной комнате кошку, которой нет, капитан… Я его не видел с утра, да, но зачем? Зачем вы связываете эту смерть с Эдом Вильямсом? – не успокаивался Хьюз.

– Хорошо. Ответы на все вопросы потом. Где все же искать эту кошку?

Валлиец задумался на некоторое время, и потом, несколько сомневаясь в правильности своего решения, всё же сказал:

– Для начала давайте глянем, что у него дома.

Спустя десяток минут Хьюз и Лузгин стояли перед входом в одно из тех жилищ, что были наспех собраны прошлой осенью для английских рабочих. Дверь, как оказалось, была не заперта и проникнуть внутрь не составило труда.

Положение мастера, некоторая напористость и скандальная репутация позволили Эду Вильямсу обосноваться в этом домике самому. Среди его земляков не нашлось ни одного, кто хотел бы разделить с ним кров. Если по вечерам свободные от смены англичане собирались вместе, коротая долгие зимние вечера за бутылочкой родного виски, то Эд на этих мероприятиях был гостем не частым. А о том, чтобы собраться в его логове и речи не шло. Вильямс не славился гостеприимностью.

Типичное жилище аскетичного холостяка пустовало. Кровать с мятым одеялом чистотой белья не отличалась. Первое, на что обратил внимание Лузгин – это грязные пятна в ногах. Скорее всего – Вильямс спал прямо в обуви. На столе стояла грубой работы глиняная миска, такая, какими были снабжены все англичане. Засохший кусок хлеба лежал прямо на столе, рядом со стаканом, который еще сохранил остатки и запах самодельного алкогольного напитка. Судя по резкости и характерному дрожжевому запаху – местного разлива.

– Мистер Хьюз, у нас нет времени на исполнение всех положенных процедур, всё-таки мы в чужом жилище, так что попрошу вас присутствовать в качестве свидетеля.

Управляющий, пребывая явно в напряжении и расстроенных чувствах, молча кивнул и присел на табурет, чем вызвал на себя хмурый взгляд капитана:

– Вы ни к чему не прикасайтесь. Вот где стояли, там и стойте. Сначала я всё рассмотрю тут детально.

Следуя своим правилам, Лузгин сначала осмотрелся, а затем последовательно начал исследовать жилище Вильямса, двигаясь против часовой стрелки, хотя прямо можно сказать, осматривать было особо нечего. Вся обстановка комнаты состояла из крепкого, как и сам хозяин, стола, пары сбитых крупными гвоздями табуретов, упомянутой выше кровати. Выбивался из этого недорого интерьера сервант, покрытый резными накладками. По всему выходило, что стремление к уюту вдали от родного дома Эду было не чуждо.